Реферат на тему: Граф А. А. Аракчеев. Современный взгляд на личность на основе анализа и сравнительной характеристики исторических источников и литературы

Раздел: Историческая личность ВСЕ РАЗДЕЛЫ

Чтобы дорисовать этот портрет, у него были впалые глаза, и всё выражение лица представляло странную смесь ума и злости». Многие современники Аракчеева считали, что он не заслуживает обыкновенного человеческого имени, и звали его между собой именами необыкновенными, в буквальном смысле сказочными: «людоед», «змей горыныч», «змей, который живёт на Литейной» или просто «змей»! Разные мнения существовали о личности А. А. Аракчеева. Аракчеева презирали и «правые» и «левые» : высокомерные аристократы за то что это был всесильный и жестокий временщик, третировавший любое сановное лицо; «истинные и верные сыны отечества»- декабристы видели в Аракчееве источник всех бед России и его власть расценивали как оскорбление всего национального чувства. Даже у историков самых различных школ и направлений преобладала преимущественно негативная оценка Аракчеева. В дореволюционной исторической литературе Аракчеев удостаивался, безусловно, отрицательных оценок, которые восходили либо к либеральным и революционным дворянским кругам первой половины 19 века, но особенно ко времени правления Александра I (именно тогда появился термин «аракчеевщина» как синоним всего косного, реакционного, отсталого, жестокого), либо к раздраженным пассажам представителей придворной титулованной знати, которая ненавидела всесильного фаворита, кажется, едва ли не более чем его либеральные и революционные недоброжелатели. В основном, среди современников Аракчеев не мог снискать положительных оценок. Всё не устраивало в «суровом временщике» : и его характер, и его действия. Можно сказать, что у Алексея Андреевича никогда не было друзей, начиная со школьной скамьи и до самой смерти. Пребывание Аракчеева в Артиллерийском и Инженерном Шляхетском корпусе стало школой, прежде всего для его характера, причем школой жестокой и немилосердной. Ему очень пригодилось здесь воспитание, полученное в родительском доме, привитые матерью трудолюбие и приверженность к порядку, но не менее сгодились и дарованные ему природой умственные способности, впервые ярко проявившиеся именно во время его учебы. Добрых отношений с товарищами у Алексея Андреевича так и не сложилось до самого окончания учебы в кадетском корпусе. Но с преподавателями и с офицерами – воспитателями всё оказалось у него по-другому. С первых дней пребывания в корпусе Аракчеев выделялся среди кадетов своей исполнительностью и усердием в учёбе. «Он отличался от всех строгим поведением и прилежанием к наукам», - вспоминал про Аракчеева через много лет один из бывших его сотоварищей. Не имея возможности задобрить офицеров-преподавателей подарками, наш герой сумел завоевать их благорасположением своим усердием в учебе, безропотным послушанием и редкой исполнительностью. За такие проявленные качества учители всячески пытались поощрить молодого кадета. Аракчеев стал пользоваться своим положением для отмщения обид. По словам одного одноклассника Аракчеева: он «со всеми обходился неприязненно, и кода его сделали старшим, то он стал в свою очередь, бить всех». Другой же, близко знавший Аракчеева по кадетскому корпусу его современник, отзывался о нём ещё резче: «Аракчеев был сержантом и отличался как своими успехами в науках, так в особенности своей ретивостью ко всем военным порядкам.

Практически он выступал в той же ипостаси, что и Сперанский, - реформатора, но не государственного устройства России, а ее вооруженных сил, что было чрезвычайно важно в тогдашних международных условиях. Однако, если реформы Сперанского политически задевали дворянскую консервативную верхушку, а затем поставили под вопрос существование традиционного абсолютизма в России, то военные реформы Аракчеева, затрагивали не политически, а персонально многих высокопоставленных особ, лишь укрепляли абсолютистскую власть. Аракчеев был прежде всего исполнителем воли монарха и в период после войны 1812 года трудно найти какие-либо черты реакционности в его действиях, оценках, но несомненно одно: его независимость, неуязвимость связана с его личными отношениями с императором. В этом он выходил в течении долгих лет победителем, что не могло не усилить общую ненависть к нему столичного «боярства», как образно сказал П. Н. Богданович. В тех же случаях, когда кто-либо из них добивался успехов на этом поприще, он становился личным врагом временщика, тяжело переживавшего, если Александр с кем-то, кроме него, делил свою привязанность. Но среди врагов Аракчеева никогда не было Сперанского. Он просто ревновал неудачливого реформатора к Александру I, и никакие другие мотивы нельзя найти в некоторой отдаленности, существовавшей между двумя выдающимися людьми первой половины 19 века. После смерти Аракчеева Пушкин с горечью писал своей жене в 1834 году: «Аракчеев умер. Об этом во всей России жалею я один. Не удалось мне с ним свидеться и наговориться». У офицеров, служивших в рассматриваемую пору под началом Аракчеева не всегда складывалось отрицательное впечатление о нем. «1806 год познакомил меня с графом Аракчеевым, - вспоминал И. С. Жиркевич, бывший в то время адъютантом одного из гвардейских артиллерийских батальонов. – Слышал я много дурного насчет его и вообще мало доброжелательного; но, пробыв три года моего служения под ближайшим его начальством, могу без пристрастия говорить о нем. Честная и пламенная преданность к престолу и отечеству, проницательный природный ум и смышленость, без малейшего, однако же, образования, честность и правота – вот главные черты его характера. Но бесконечное самолюбие, самонадеянность и уверенность в своих действиях порождали в нем часто злопамятность и мстительность; в отношении тех же лиц, которые один раз заслужили его доверие, он всегда был ласков, обходителен и даже снисходителен к ним ». Алексей Андреевич был убежден, что лишь посредством страха можно навести порядок. «Только то и делается, что из-под палки», - часто говаривал он. И страх, внушаемый им, действительно, порождал порой чудеса повиновения. По свидетельству сардинского посланника в Россию графа Жозефа де Местера, который сообщил в 1808 году о возвышении Аракчеева: «Он сделался военным министром и обеспечен неслыханной властью. Он жесток, строг, непоколебим; но, как говорят, нельзя назвать его злым. Я же считаю его очень злым. Впрочем, это не значит, чтобы я осуждал его назначение, ибо в настоящую минуту порядок может быть восстановлен лишь человеком подобного закала.

Это говорит о целеустремленности и настойчивости Арвкчеева, умении доводить начатое дело до конца. Современники графа были уверены в неграмотности Аракчеева, но в противовес этому можно привести мнение В. А. Томсинова: «Один из лучших выпускников одного из лучших учебных заведений России своего времени, преподаватель, автор учебных пособий и наставлений, составитель многочисленных инструкций и положений, образцовых по содержанию и четкости выражений – разве мог такой человек быть неучем?». Заметим, что «книги Алексей Андреевич уважал: сам читал много и сам к этому призывал». По данным В.А. Федорова: «Аракчеев заботился, чтобы в каждом полку была библиотека». В специальном «Наставлении» он писал: «Чтение полезных книг в свободное время есть без сомнения одно из благороднейших и приятнейших упражнений каждого офицера. Оно заменяет общество, образует ум и сердце и способствует офицеру приготовить себя наилучшим образом на пользу отечества». Действительно, такой человек просто не мог быть неграмотным, как хотели это показать и дореволюционная, и советская литература и историография. Но «забота» Аракчеева о солдате, его здоровье, об искоренении в войсках хищении и всякого рода злоупотреблений являлось не чем иным, по мнению В. А. Федорова, как «стремлением к самосохранению «казенного имущества», к каковому он относил и солдат, к подержанию строгой дисциплины, к пунктуальному исполнению норм и предписанию военной службы». Имевшие несомненно большое положительное значение для повышения боеспособности русской армии, его меры по устройству артиллерии вполне совмещались с жестоких наказаний солдат и взысканий с офицеров. Конечно, обращение Аркачеева с подчиненными было жестоким, но, «во-первых, - писал В. А. Томсинов, - этот угрюмый и злой, ненавидимый своим окружением человек не менее жестоко относился и к самому себе – ничего не жалел в себе: ни сил физических, ни сил душевных, ради только того, чтобы выполнить приказ начальства и заслужить его благоговение. Во-вторых, в жестокости своей Аракчеев все же не преступал определенной грани. Не учил он солдат «по 12 часов кряду», не срывал «с них усов» и не бил их «нещадно», как это приписывали ему некоторые современники в своих мемуарах (Н. И. Греч) и ряд позднейших историков. «Более того, Аракчеев даже наказывал младших командиров за слишком жестокое обращение с солдатами».1 Взыскательность по службе соединялось у Аракчеева «с действительной заботой об устроении солдатского быта – сносном питании, обмундировании, опрятных казармах. «Чистые казармы – здоровые казармы» – его любимое выражение. Он был лично честен: даже самые яркие недоброжелатели Аракчеева не могли обвинить его в казнокрадстве или взяточничестве, столь распространенных среди тогдашнего военного и гражданского чиновничества».2 1 Томсинов В. А. Временщик (А. А. Аракчеев). М: ТЕИС 1996, с. 27 2 Федоров В. А. М. М. Сперанский и А. А. Аракчеев. М: 1997, с. 49 Прилипшая к Аракчееву репутация деспотического, жестокого человека, которая не позволяла императору Александру приблизить его к себе в начале своего царствования, во время господства в обществе либерализма – эта репутация теперь, когда либеральные настроения поутихли, и Аракчеев возвратился на службу, становилась Александру очень полезной. По утверждению В. А. Федорова: «Его величество мог смело проводить самые непопулярные меры, не опасаясь навлечь на себя всеобщего недовольства, достаточно было привлечь к делу Аракчеева, и гнев общества или сановников в целом обращался на ту «мрачную» персону, а не на «светлый» лик императора».

И словообразовательный, и этимологический анализ определяет морфологический состав слова, однако первый дает картину слова в настоящем, а второй в прошлом. Таким образом, правомерное расчленение производной основы, правильное выделение наличествующих в ней частей морфем возможно только при учете соотносительности производной и производящей основ. Например, основы баянист и артист морфологически различны: первая основа соотносится с основой баян и расчленяется на морфемы баян и -ист; вторая основа непроизводная, т.к. соотносительная основа арт в русском языке не существует. Основы слов косточка, ласточка при механическом членении, при выделении в составе их суффикса -очк оказываются по составу одинаковыми (производными). Однако соотнесение указанных основ с соответствующими производящими основами вскрывает различие этих основ: кост-очк-а (производящая основа кость) основа производная; ласточк-а (основа ласт в современном языке отсутствует) основа непроизводная. 5.10. Исторические изменения в морфемном составе слова (опрощение, переразложение, усложнение) В современном русском языке основным организующим элементом словообразования является основа (непроизводная и производная)

Реферат на тему: Граф А. А. Аракчеев. Современный взгляд на личность на основе анализа и сравнительной характеристики исторических источников и литературы

Характеристика исторической личности